В тот век еще был гордым человек

Беслан глубоко убежден: все ингушские башни имели магические коды. Вся горная Ингушетия была землей-храмом типа горного Тибета, где чистота была возведена в культ. Архитектура этих построек лишь на поверхностный взгляд отвечает исключительно утилитарному предназначению – продуманная практичность в башнях, разумеется, присутствует, но смысл их возведения не исчерпывается лишь ею одной. На самом деле все глубоко символично и неслучайно. Так, Сигли тхов – небесная крыша, это название ступенчато-пирамидальной крыши боевой башни. Са – свет, душа, угол строения и башни. Четыре угла изнутри – символ души, а четыре угла с внешней стороны – символ света. На крыше башни стоит камень серо-синего цвета
в форме сферы-конуса или образного яйца. Он замыкал все строение и носил разные названия – загал кхер (камень-клин?), ц1ур кхер (бесполый или двуполый камень?). Уже эти древние названия отсылают нас к вселенской идее зарождения разума в космосе: красноречивы и убедительны образ яйца и фаллическое строение башни (именно так она воспринимается визуально).

У Беслана Кокархоева есть своя гипотеза о том, что ингушские завершенные боевые башни строили посвященные в цари шестой и седьмой ступени. Это странно: ведь у ингушей ни царей, ни князей, как известно, не было. Но его родовое предание настойчиво из поколения в поколения передает, что у царя Ферха был сын царь Ферт, у него сын царь-человек Шоул, у того три сына: Сабич, Саги и Малсаг, – которых предание называет сыновьями царя (аьли къонгеш). Возможно, речь идет о царстве не земном, но духовном? Царь-человек (аьл-саг) есть сокрытие понятия «аьл-ц1ей-саг» – царь-жрец. Царь – символ духа, а жрец – символ души в древнем символизме. 

В пользу этого предположения свидетельствует другое предание. Согласно ему, днем башню строил сам царь-человек Шоул, а ночью ее строили четыре тарыма (существа типа джинов или двойники души?). Они за ночь четыре угла и четыре стены возводили на такую же высоту, на какую за день сам Шоул. Он ставил им столик «шу» с цельным сваренным бараном, четыре чашки топленого масла и четыре хлеба из чистого ячменя (ц1ана бо мукха я йиъ олг). Они съедали барана, не оставив ни косточки, съедали масло, не пролив ни одной капли, и съедали хлеб, не уронив ни одной крошки (мякх пурхальг). Масло – символ идеи зодчего. Хлеб – символ чертежа чертежника. Баран – символ здания каменщика. Эзотерические учения говорят, что древние посвященные должны были уметь выделять из себя сразу четыре астральных двойника, вселять в них джинов как носителей энергии и заставлять их делать нужные работы, в том числе строить здания. Эти двойники обладали огромной силой, были неутомимы и совершали невероятные объемы труда. Так что башня была сакральная, и ее сакральную суть уже не восстановить.

При этом сам предок Кокархоевых царь-человек (аьл-саг) Шоул, или Шуол, или Шул, – его имя не имеет однозначного чтения – по преданию, имел душу в большом пальце правой ноги и не мог быть убит, пока ему не отрубят этот палец. Невольно вспоминается другой общечеловеческий миф – об ахиллесовой пяте… Враждебные цари через предательство зятя и сестры выведали секрет Шоула и спящему отрубили кинжалом этот палец, отчего он и умер. Закалка героя, когда одно место остается неуязвимым, была связана с тайной посвящения, а перекличка этой истории с древнегреческим мифом напоминает о глубокой и необъяснимой пока связи ингушской культуры с самыми развитыми цивилизациями человечества.

Башню Шоул построил так, что ее не могли разрушить стихии, враждебные цари – только войско падишаха (царя царей?) или императора. То есть башня была закодирована с помощью магии. Более того: предание гласило, что царь царей или падишах (император), который разрушит башню, рухнет сам. И пока башня не восстановится, царство падишаха не возродится, а если никогда башня не восстановится то, следовательно, царство падишаха, который ее разрушил, никогда не возродится.

Можно отнестись к вышеизложенному со снисходительной улыбкой убежденного материалиста. А можно сопоставлять факты дальше – что мы и сделаем.

В 1910 году чеченский абрек Зелимхан укрывался в ауле Кек (или Кок) Кокархоевых. Кстати, правильное название гласит «Кек лятт» – земля Кек, и «Кок юрт» – аул Кок. В романе ингушского писателя И. М. Базоркина «Из тьмы веков» аул назван Кек, а в монографии Е. И. Крупнова «Средневековая Ингушетия» аул назван Кок. Они не знали, что Кек – название земли, а Кок – название аула, откуда и название рода Кокархоевых. Ко – руль; к – инициатива. Это символ духа и мужского начала. К – инициатива; к – еще раз инициатива. Это символ души и женского начала. Кок – это дух, мужское, небо. Кек – это душа, женское, земля. Это та же самая идея самозарождения для личного макрокосма от мысли разума и в представлении разума.

Так вот, рассказы стариков свидетельствуют, что, когда у рода Кокархоевых потребовали выдать Зелимхана, их гостя, они отказались выполнить требование царских властей. Законы гор требовали защищать гостя и никому его не выдавать. Через три дня гость должен был уйти. Старики сказали: если выдадим гостя, вечный позор ляжет на нас. Если же все погибнем и хоть один останется, то он сможет продолжить род с честью. Царские власти не понимали законы гор и разрушали аулы, если в них нашел ночлег какой-нибудь абрек. Почему-то в Москве и Санкт-Петербурге, в других городах не разрушали квартиры и дома, если в них укрылся преступник. С горцами же не церемонились, с их честью не считались, их гуманных законов гостеприимства и предоставления убежища даже своему кровнику не понимали.

Аул был взят штурмом, башня взорвана, род арестован и помещен во владикавказскую крепость в 1910 году. Через год всех сослали в Сибирь. При этом виновника бедствий Зелимхана и его семью не выдали – они были проведены в другое место. В 1913 году Зелимхана убили царские войска, и лишь тогда роду разрешили вернуться из ссылки.

Так было: многие роды и племена гор Кавказа, не мысля быть врагами империи, невольно попадали под репрессии из-за следования древним традициям и обычаям. Закон гор запрещал сортировать гостей. Гость – это гость, без определения, разбойник или странник. Нарушение законов гостеприимства не прощали никому и никогда. Люди оказывались перед выбором: позор или смерть, – и они выбирали смерть. Смерть убивает человека, а позор убивает честь рода. Трудно им было, а хитрить, как современный просвещенный ум, они не умели. Старики добавляют: неслучайно, что в 1910 году взорвали башню, а через семь лет, в 1917 году, пала династия Романовых и сам падишах (император) Николай Второй. То есть число семь (лет) тут имеет сакральное значение и лишний раз подтверждает истинность предания о башне предка царя-человека Шоула.

Это означает, что верно и дальнейшее утверждение: династия Романовых не восстановится в России, и башня Кокархоевых останется в руинах. Но тут под восстановлением имелось ввиду скорее не восстановление каменного тела башни, а ее сакрального духа. Урок царям, вождям и президентам: с горами и башнями шутить нельзя. Там обитали и строили их люди древнего духа и глубоких сакральных знаний. Нам всем, современным и продвинутым, далеко еще до постижения силы и мудрости древних.
А башня рода Кокархоевых – пусть даже ее руины – навсегда останется символом кодекса чести ингушей и падения дома Романовых. Весомое, грубое, зримое напоминание о серьезном историческом уроке…

Да, чести следовал мой род,
Еще обычаям отцов,
За честь погибнуть весь готов.
И что велел его народ,
В века былые и года,
То он велел себе всегда.
Один как все и все как он!
Таков был древности закон.
И гибли многие рода
За честь, и башни погибали.
Законы чести – не вода.
От них они не отступали.
Кто мог бы гостю отказать?
И гостя смог бы кто предать?
Собакой стали б люди звать,
Руки не думая подать
Таким предателям. В тот век
Еще был гордым человек.