Это прошлое еще не ушло

Этноцид как политика

Сталинские репрессии по признаку принадлежности к этнической группе - «враждебной этнокультурной однородности», чуждой партийно-советской власти и народу - стали одним из наиболее человеконенавистнических проявлений большевизма. Идеологическим обоснованием перманентных репрессий явилась сталинская теория об «обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму». Очевидно, что репрессивная политика по отношению к «государствообразующим» (союзообразующим) народам - доминантному русскому и титульным народам союзных республик - по определению не могла проявляться в форме их тотальной депортации. Применительно же к целому ряду национальных меньшинств, не имевших союзных республик, концепция борьбы с «врагами народа» трансформировалась в расовую теорию о «народах-врагах». Ее практическое осуществление в полной мере подпадает под определение геноцида и этноцида.

Как известно, под каток этнических репрессий попали корейцы (1937г.); немцы Поволжья (1941г.); калмыки (1943г.); крымские татары, болгары, греки и армяне; чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы (1944г.), а также турки-месхетинцы, курды, иранцы, чехи, румыны, венгры, поляки, финны и другие этнические группы.

Операция «Чечевица» - кодовое название депортации вайнахов - начала готовиться в октябре-ноябре 1943 года. Первоначально планировалось переселение в Новосибирскую и Омскую области, в Алтайский и Красноярский края. Но затем было решено переселить чеченцев и ингушей в Казахстан и Киргизию.

29 января 1944 года глава НКВД Лаврентий Берия утвердил «Инструкцию о порядке проведения выселения чеченцев и ингушей». 1 февраля вопрос обсуждало Политбюро ЦК ВКП (б). Разногласия возникли только по срокам начала операции.

Руководил операцией лично Берия. 17 февраля 1944 года он доложил из Грозного, что подготовка завершается, выселить предстоит 459 тысяч 486 человек. Операция была рассчитана на восемь дней, а задействованы в ней были 19 тысяч оперативных работников НКВД, НКГБ и СМЕРШ и около 100 тысяч офицеров и бойцов войск НКВД.

7 марта 1944 года была ликвидирована и сама Чечено-Ингушская АССР. На месте районов, населенных чеченцами, был создан Грозненский округ в составе Ставропольского края.

Часть территории республики была поделена между Грузией и Северной Осетией. Были репрессированы даже все ингушские топонимы - исконные имена городов и сел, рек и гор заменили русскими и осетинскими названиями.

В своей стране я словно иностранец...

Так называемые «исторические решения XX съезда» не изменили принципиально историю оклеветанных народов. До их реабилитации - восстановления равноправного статуса и снятия «клейма» «народов-врагов» - дело так и не дошло. Автономные образования крымских татар и немцев Поволжья не были восстановлены, что лишило их возможности на возвращение к местам прежнего проживания.

Не многим лучше было положение «второсортных» народов, получивших право возвратиться на историческую Родину. Репатриация народов в номинально восстановленные в 1957 г. Чечено-Ингушскую, Кабардино-Балкарскую и Карачаево-Черкесскую АССР означала лишь некоторую «хрущевскую либерализацию» политики этноцида и дискриминации по национальному признаку. Запрет на возвращение на родину для чеченцев и ингушей был отменен 9 января 1957 года указом Президиумов Верховных Советов СССР и РСФСР. Сразу после указа десятки тысяч чеченцев и ингушей в Казахстане и Киргизии уволились с работы, распродали имущество и стали добиваться выезда к прежнему месту жительства. Власти были вынуждены летом 1957 года временно приостановить возвращение чеченцев и ингушей на родину. Одной из причин была складывающаяся на Северном Кавказе напряженная ситуация - местные власти оказались не готовы к массовому возвращению и конфликтам между вайнахами и занявшими в 1944 году их дома и земли поселенцами из Центральной России и малоземельных районов Северного Кавказа.

Власти планировали возвращение в 1957 году в ЧИАССР 17 тысяч семей, но их вернулось вдвое больше. Большинство чеченцев и ингушей вернулось на родину только к весне 1959 года.

Есть мнение, что реальное положение чеченского и ингушского населения под «хрущевской вывеской» с названием Чечено-Ингушская АССР было даже хуже их национального самочувствия в 1936 г., т.е. на момент появления в «сталинской конституции» упоминания о чечено-ингушской государственности. Вернувшиеся из ссылки чеченцы и ингуши оставались все теми же «врагами народа», оказавшимися во враждебном окружении на своей земле. Уже в 1958 г. по республике прокатились античеченские погромы. По возвращении чеченцы и ингуши добивались размещения именно в тех селениях и домах, в которых проживали до депортации, но не имели права на это, если в домах проживали другие граждане. Это приводило к этническому противостоянию. Дискриминационная политика советской власти по отношению к чеченцам и ингушам продолжалась и в период т.н. «хрущевской оттепели», и «брежневского застоя» вплоть до принятия российского закона о реабилитации репрессированных народов.

Пороховая бочка

Восстановление автономии предусматривало новую сложную перекройку административно-территориального деления региона. Именно в этот период волюнтаристским решением Хрущева о границах ЧИАССР была заложена мина во взаимоотношениях осетинского и ингушского народов, взорвавшаяся конфликтом 1992 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 января 1957 года бывшая ЧИАССР была восстановлена, при этом без должного законодательного оформления бывшая территория Пригородного и часть Малгобекского районов были оставлены под юрисдикцией СОАССР (Северной Осетии).

Вместе с тем, эти территории, согласно Конституции ЧИАССР (ст. 14), действовавшей до 1978 года, относились к ЧИАССР, и в соответствии со статьей 15 этой Конституции, границы республики не могли быть изменены без ее согласия.

Возвращаясь из мест ссылки (Казахстана и Средней Азии), депортированные из Пригородного района ингуши расселялись на своих этнических землях в этом районе, оставшемся под юрисдикцией СОАССР. Этому возвращению на землю предков противостояли законы СССР и Северной Осетии. Так, было принято три Постановления (1956, 1982 и 1990 годов), ограничивающих прописку, покупку жилья и выделение земельных участков ингушам. Поэтому значительная часть ингушей родом из Пригородного района, проживая в населённых пунктах этого района в собственных домах, лишена прописки в них. Подобные антиконституционные действия властей Северной Осетии приводили к обострению обстановки. В январе 1973 года ингуши вышли на многодневный митинг в Грозном, требуя возврата своих этнических территорий. Ответом властей на это выступление вновь стали репрессии - массовые увольнения ингушей с работы, исключения из коммунистической партии, административные наказания.

Действия, направленные на выдавливание ингушей из Пригородного района (а это более десятка сел), имеют открытый характер. С годами эта практика только ожесточалась, наблюдается откровенная травля ингушского населения на их же исторических землях. Чеченский и ингушский языки изучались как иностранные в начальных классах сельских школ. Людям чрезвычайно трудно было не только сколько-нибудь продвинуться по социальной вертикали, но просто устроиться на работу, поступить в вуз. Население концентрировалось преимущественно в сельской местности, в городской черте оседали немногие. Очевидная изоляция ингушей препятствовала их интеграции в общественно-политическую и культурную жизнь республики. В сознании многотысячного населения ингушей прочно укоренялись представления о невозможности что-либо изменить в лучшую сторону, хоть как-то добиться социальной справедливости. В окружающей их среде широко культивировались негативные стереотипы, представления о «ссыльных», «неблагонадежных». И без того низкий социальный статус резко ограничивал рамки социальной активности ингушей, определял перспективу подрастающего поколения, укореняя «комплекс репрессированных». Более чем 60-тысячное ингушское население Северной Осетии никогда не имело ни культурного центра, ни местной газеты, ни хотя бы коротких культурно-просветительских программ на радио или телевидении. Об ингушах предпочитали молчать. Уже в 7080 гг. ингушская молодежь нередко стыдилась разговаривать на родном языке, говорить о своей национальной принадлежности и т.п. Эти факторы серьезно препятствовали развитию подрастающего поколения, ограничивали стремления реализовать жизненные цели. Ингушам была отведена «черта оседлости». Конфликт 1992 года - это логическое завершение неприятия ингушей как исторических соседей.

Скрытая угроза

Аналитики признают, что реализовать закон о репрессированных народах в полной мере, особенно в сфере территориальной реабилитации, не получается. Нужно волевое политическое решение. При нынешней ситуации это почти нереально. Как ни горько, сегодня руководство страны считает невозможным автоматически обратить ситуацию к исходному положению, какое было до депортации. То есть элементарно выполнить федеральный закон. Полагают (осетинское лобби?), что нельзя оживить мертвого, который был репрессирован? Однако необходимо признать, что это было преступление, и на законодательном уровне не просто продекларировать равноправие народов нашей многонациональной страны, а закрепить его и предусмотреть жесткое наказание за дискриминацию любого вида! Возможно это? Вполне. Необходимо это? Более чем. Почему не сделано? Вопрос.

Признаки дискриминации репрессированных когда-то народов мы наблюдаем до сих пор, и до сих пор с них не снято клеймо «неблагонадежных». Опять, как и в 44-м, за преступления или проступки отдельных лиц вся нация подвергается обструкции.

Вот такой, например, красноречивый факт. В 2010 году глава Следственного комитета России Бастрыкин предложил создать всеобщую дактилоскопическую и геномную базу данных. Идея вызвала широкое обсуждение в обществе; ее поддержали некоторые высокопоставленные чиновники, включая начальника Главного управления МВД по Северо-Кавказскому федеральному округу Сергея Ченчика. Законодательно эта инициатива пока никак не оформлена, но на посту ДПС, расположенном на административной границе между Ингушетией и Северной Осетией, сотрудники полиции уже составляют похожую базу данных на жителей Ингушетии. Невозможно представить, чтобы такое происходило в каких-то других субъектах РФ - например, дактилоскопия жителей Владимирской области, въезжающих на территорию области Ивановской. А на Северном Кавказе блокпосты с автоматчиками и бэтээры - до сих пор привычная деталь «мирного» пейзажа.

До сих пор в обществе нет единого мнения о событиях февраля 1944-го. О каком покаянии можно говорить, если один из прокоммунистических сайтов дает материал об учредительном съезде Союза репрессированных народов России под заголовком «Наследники пособников Гитлера продолжают дело своих предков: учреждена организация, требующая территориального передела России». И эта оскорбительная, человеконенавистническая формулировка используется в третьем тысячелетии! Признание государством своей исторической вины перед репрессированными народами - лишь первый шаг на пути к истинному покаянию, и этот шаг не сделан.

До сих пор социальное положение вайнахов хуже, а уровень безработицы гораздо выше, чем в среднем по стране. До сих пор государство не заботилось об экономическом развитии их территорий. Исключением стало, пожалуй, лишь судьбоносное решение о создании Северо-Кавказского рекреационно-туристического кластера. Планируется построить на территории Северного Кавказа пять современных горнолыжных курортов европейского класса. Пик строительных работ придется на 2013-2017 годы, а в 2019 году он будет полностью построен. Однако и тут есть весьма характерный нюанс: первоначально, в июне 2010-го, Ингушетия не вошла в этот грандиозный федеральный проект. Видимо, сомнения в «благонадежности» сказались опять или комплекс «репрессированных» сработал... Лишь позже, благодаря усилиям многих лиц, было решено включить в кластер и сказочно красивый Джейрахский район Ингушетии. Александр Хлопонин заявил, что можно в короткие сроки довести поток туристов в Ингушетию до ста тысяч человек в год.

Поистине головокружительные перспективы. Но роскошный, устремленный в будущее лайнер проекта может легко превратиться в «Титаник», напоровшись на ледяной осколок страшного прошлого. Сегодня, когда безопасность туристов никто не в состоянии гарантировать, когда административные границы регионов Кавказа укреплены, словно форпосты враждующих удельных княжеств, мечты о кластере могут попросту растаять в воздухе. Туда же рискуют отправиться и миллионы средств бюджета и частных инвесторов...