В ту зиму умирали целыми семьями...

- Ты погостишь пока у бабушки Тану, - закутывая дочку в теплый платок, приговаривала Айшат. - Она живет одна, а ты уже большая девочка, будешь помогать ей. А недельки через две я тебя заберу домой.

Вот уже три года, как мужа Айшат - Магу Истамулова - арестовали. Шумисат тогда было чуть больше трех лет, но она помнила, что ее отец был военным, дома бывал редко, а когда приезжал на коне в Шатой, где они жили, то привозил гостинцы: кулек со слипшимися конфетами-подушечками и пряники. Отец не возвращался, и Айшат с тремя детьми приходилось туго. Вот почему, воспользовавшись оказией, она отправляла старшую дочку к своей матери в селение Зумсой. Она не знала, что две недели растянутся на долгие четыре года... Шумисат вместе с бабушкой Тану ближе к вечеру пошли к роднику за водой. А когда возвращались, увидели в селе много военных. Шумисат поставила кувшин у порога и побежала к сельсовету - там уже крутились сельские ребятишки - подумала, а вдруг среди них она найдет своего отца. Один из военных подозвал девочку, вытащив из кармана кусочек сахара, сдул крошки табака и протянул ей: «Держи». «Зачем солдаты к нам пришли?», - спросила она у бабушки. «Отдохнут и пойдут дальше. Служба у них такая. Давай-ка лучше спать».

А рано утром их разбудил громкий стук в дверь: «Собирайтесь, быстро. Нужно идти в Шатой». Шумисат обрадовалась: скоро увидит маму, сестру с маленьким братом. Но почему-то плакала бабушка, завязывая в большую шаль теплые вещи. Кинулась было в сарай, подоить корову, но ее остановил окрик: «Некогда, живо собирайтесь». Она стала одевать Шумисат, сунула ей в руки маленький узелок с сыром и хлебом. Всех собрали на краю села, а потом зумсоевцы, охраняемые со всех сторон военными, пешком двинулись в Шатой. Накануне прошел снег, и идти по горным тропинкам было трудно. Шумисат устала, заплакала. И тогда бабушка, бросив узел с теплыми вещами, посадила на закорки внучку, наказав строго-настрого не выпускать из рук узелок с хлебом и сыром.

- В Шатое было много народа. Бабушка все высматривала маму, но кто-то ей крикнул, что Айшат с детьми уже увезли, - вспоминает Шумисат Магаевна. - А нас привезли на какую-то станцию, посадили в телячьи вагоны, задвинули двери и поезд поехал. Помню, что было много людей, что путь был долог. Люди умирали, и их прикрывали, чтобы довезти до места и там похоронить. Трупы складывали в дальнем углу за занавеской, чтобы не увидели военные. И еще я помню, что очень было холодно и все время хотелось есть.

Их привезли в Кустанайскую область, дали жилье - полуразвалившуюся турлучную хибару. Топили кизяком - так называли лепешки из соломы, смешанной с навозом и горбылем, который из-под снега раскапывала бабушка. Она пыталась найти свою дочь Айшат, но никто не мог сказать, куда увезли людей из Шатоя.

- Как мы не умерли в ту первую зиму - ума не приложу, - до сих пор удивляется Шумисат Магаевна. - Зима суровая, запасов еды не было, бабушка полдня тратила на то, чтобы добыть где-то горсть муки, соли, мерзлой картошки. Когда соседи помогали. Но это было редко, всем очень трудно жилось. В ту первую зиму 1944 года много людей погибло от холода и голода. Умирали целыми семьями.

Через полтора года бабушка умерла. Перед смертью гладила внучку по руке и все плакала: «Пропадешь ты без меня». Шумисат было семь лет, но была она девочкой маленькой, хрупкой, и больше пяти лет ей никто не давал. Как будто чувствуя приближение смерти, бабушка Тану собрала мешочек с пшеном, мукой. Научила девочку топить печку, готовить нехитрую еду. Но после смерти запасы кончились быстро. И девочка стала ходить по помойкам. Везением считала, когда попадалась картофельная кожура. Иногда кто-то из соседей приглашал девочку к себе домой, наливали тарелку супа. Такие дни были для Шумисат праздником. Ходить же по соседям и просить еду не позволяла гордость. Однажды она сильно заболела. Не помнит, сколько дней пролежала в постели, натянув на себя все теплые вещи, которые имелись в доме. Пришла в себя от яркого солнца, которое пробивалось через маленькое оконце и от того, что кто-то уже давно стучался в дверь. Шатаясь от слабости, девочка добралась до двери, откинула крючок. На пороге стоял соседский мальчишка: «Заболела, что ли?», - он шмыгнул носом и протянул ей что-то завернутое в клочок бумаги. «Ешь вот, это тебе». Это была тушка какой-то птички, запеченной на костре.

- Мальчишки из рогаток стреляли разных птиц - воробьев, голубей, потом общипывали, насаживали эти тушки на палочки и жарили на костре. Вот я и прибилась к этой кампании. Мальчишки жалели меня и подкармливали. Короче говоря, стали они меня опекать, - вспоминает моя собеседница. - Столько испытаний выпало на мою долю, как выжила?

Около двух лет девочка, совсем еще ребенок, жила одна. И только в 1947 году добрые люди помогли найти ее мать. Айшат с детьми жила в Актюбинской области.

- Столько лет я была в разлуке с мамой и первое время очень боялась, вдруг что-то случится, вдруг опять куда-то нас будут везти, и я опять потеряюсь. А тут еще сестра Медна - она на год моложе меня - все время говорила, что я чужая девчонка, приемная. И что скоро меня отдадут в приют. Видно, ревновала меня к маме. Чтобы задобрить и маму и сестру, чтобы не выгнали меня, я бралась за любое дело - убирала, помогала стирать, готовить... Было не до учебы, повзрослела я рано, - вздохнула Шумисат Магаевна.

- А отца нашего Магу Истамулова расстреляли в начале 1941 года, как врага народа. Его арестовали по доносу одного негодяя из нашего села. Мой брат Джунит после того, как мы вернулись из ссылки, все-таки получил разрешение познакомиться с делом отца - его реабилитировали сразу, как умер Сталин.