«Я помнила имя свое...»

С бабой Аней я разговаривала в московской квартире ее дальних родственников. Несколько часов назад она прилетела из Владивостока. То, что она - чеченка, знала все это время. Но где ее мать, родные, где ее маленький брат Ислам - не знала. Еще помнила свое имя - Деши. Но в детском доме девочку назвали русским именем - Анна.

... Она смутно помнит дом в селе, ласковые руки женщины, которая, укладывая ее спать, укутывала одеялом. Это мама. Еще помнит большое дерево во дворе. И маленького брата, за которым нужно было присматривать, когда они оставались одни. Потом было много военных, заплаканное лицо мамы, которая в спешке бросала на расстеленную на полу простынь теплые вещи. Машину, куда их, детей, подсаживали чьи-то сильные руки. Помнит вагон, где было много народа и было очень холодно. Еще помнит чувство голода. На одном полустанке мама упросила солдата, который стоял у открытой двери вагона, разрешить ей набрать кипятку. Тот кивнул головой: «Беги, только быстро». Женщина спрыгнула с вагона и побежала, проваливаясь в сугробе к титану, у которого уже толпились люди. Она не заметила, что следом за ней из раскрытых дверей вагона кубарем скатились ее дети - пятилетняя Деши и трехлетний Ислам. Дети испугались, что могут потерять свою мать, и побежали за ней. Но снегу намело много и дети стали буквально барахтаться в сугробе. Раздался гудок паровоза, состав тронулся. Все бросились к составу. Успела заскочить в свой вагон и мама детей - Меби. А малыши остались на том безымянном полустанке. В ссылку их отправили следующим составом, которые в те февральские дни непрерывной чередой шли из Чечено-Ингушетии в Среднюю Азию.

Их, потерявших своих родных, привезли в детдом. Деши крепко держала за руку братишку, не отпуская от себя ни на минуту. Ислама она потеряла, когда их всех повели купать, потом обрили всех - и мальчиков и девочек - наголо, потому что за долгое время в пути все они завшивели. Она пыталась найти брата, плакала, но ее не понимали: никто из них не знал чеченского языка.

- Я еще надеялась, что меня найдет мама. Часами стояла у окна, дышала на замерзшее стекло, и в этот оттаявший глазок выглядывала на улицу: все ждала маму. Потом долго болела, думали, что я умру. Между собой мы, дети, говорили на родном языке. Но некоторые воспитатели нас за это наказывали: заставляли говорить только по-русски, - вспоминала баба Аня.

Их мама Меби пыталась найти своих детей, через комендатуру, через родных и односельчан посылала запросы во все детские дома. Но, видно, к тому времени дети ее получили новые имена и фамилии. Ведь ни Деши, ни Ислам не знали, откуда они и как их фамилия.

- Я часто плакала, вспоминая, что была у меня мама. Но время шло, никто меня не искал, было горько думать, что я - одна на этом белом свете. Но все равно где-то теплилась надежда, что найду я маму, брата. Мне даже часто снился сон, как мы все вместе куда-то идем. Я никогда не забывала, что меня когда-то звали Деши.

Ане было 14 лет, когда их, девочек из детдома, отправили учиться в ФЗО, после окончания которого они работали на мясокомбинате. Работа была тяжелая, трехсменная. Платили за этот тяжкий труд копейки. Когда ей исполнилось 18 лет, к ним в общежитие приехал вербовщик с одного рыбозавода с Дальнего Востока. Сулил легкую работу на разделке рыбы и высокую зарплату. Да еще пообещал, что передовикам будет выделяться жилплощадь.

- Так я оказалась в Приморье. Работа на рыбозаводе была такой же трудной и изнурительной, правда, платили лучше. Здесь познакомилась с парнем, вышла замуж. Предупредила, что я - чеченка. А он сказал, что ему все равно, какой я национальности. Родились дети, построили свой дом, завели хозяйство. Работы я не боюсь. Но муж стал выпивать. Расстались мы с ним. То, что я чеченка, он вспомнил, когда я выпроваживала его, пьяного, из дома, - улыбается она.

Ее внучка в «Одноклассниках» кому-то рассказала, что ее бабушка Аня - чеченка, во время депортации потерялась. Из Чечни стали интересоваться, как звали ее в детстве, что помнит, есть ли какие-то приметы. Сравнивая все данные, полученные от бабы Ани, получалось, что баба Аня-Деши родом из Старых Атагов, что ее мама Меби Алаева до самой смерти искала своих детей. И что в Старых Атагах есть ее родственники. Списались-созвонились. И баба Аня-Деши решилась на дальнее путешествие. Думала, что только погостить. Оказалось навсегда.

В Москве ее встретила живущая здесь внучатая племянница Лиза. В Москву из Грозного прилетела и другая родственница Зура. В Грозном в аэропорту ее встречали почти все родственники. Ей выделили часть дома, где жил ее двоюродный брат. Она стала учить чеченский язык. Сюда же, в Чечню, потом приехала ее дочь Надя и внучка. Все трое приняли ислам.

Полтора года прожила Деши-Анна на своей родной земле. Умерла весной прошлого года. Похоронили ее рядом с могилой ее матери Меби на кладбище в селении Старые Атаги. Перед смертью, чувствуя, что жить осталось считанные дни, она сказала своей золовке: «Я мечтала всю жизнь, чтобы быть рядом с мамой. Так и получилось. Жаль только, что так и не нашли мы Ислама».