Ветераны. Старейшины

Саражудин Погоров

Несломленный дух

Цивилизованность любого общества определяется отношением к старикам и детям. Если брать это определение за основу, то Ингушетия – одно из самых цивилизованных мест не только в России, но, наверное, в мире.

Так повелось испокон веков, так продолжается, и так, хочется верить, будет всегда. Старших здесь почитают, сверстников уважают, младших холят. Стариков в этой кавказкой республике любят, наверное, даже больше, чем детей – ведь старики скоро уйдут. Говорят, что самый надежный Пенсионный фонд – это правильно воспитанные дети. И внуки тоже, добавим от себя. Трогательно наблюдать, как они бережно поддерживают стариков под руку при ходьбе, как с первого взгляда понимают, чего хотят старцы. В присутствии стариков младшим не принято сидеть, обязательно встают при их появлении. Младшие не посмеют перебить старшего, а за столом стоят рядом и прислуживают старшим и гостям. У ингушских стариков удивительные лица, преисполненные мудростью глаза. Им не о чем беспокоиться – прожив жизнь, они встречают свою осеннюю пору светло и безмятежно, как положено старейшине рода. В домах на стенах часто висит изображение генеалогического древа, порой аж до 16 колена. Предков помнят и чтут, к старикам относятся как кладезю житейской рассудительности и опыта. Даже если по уровню образования они уступаю молодежи – за стариками признают мудрость, их мнением интересуются, а к советам прислушиваются. Проявленное неуважение к старику осуждалось бы всем обществом – но мы такого факта ни разу не встречали.

...В Ингушетии долго не могли понять наши рассказы о том, как часты пожары в домах престарелых в других регионах России. Потому что в Ингушетии домов престарелых нет. И само понятие «одинокая старость», кажется, нельзя перевести на этот язык...

Саражудин Погоров в свои 84 года отличается редкостным здоровьем и прекрасной памятью. Придя в гости к старейшине, с волнением переступаем порог его комнаты. Если не удастся расположить и разговорить сурового, как представляется, и немногословного человека, материал обречен на провал. Но все сомнения мгновенно улетучиваются при виде высокого, статного, удивительно благообразного и улыбчивого Саражудина. Ну, просто герой из ингушского эпоса, излучающий и силу, и удивительную доброту!

Из эшелона на этап

Саражудин родился в 1927 году в с.Мочх-Юрт (Базоркино, а ныне Чермен) Пригородного района в семье Гетагаза и Мациг Погоровых.

– Мой отец был племянником известного человека – Ужахова Сандро, а мать – Мациг Цечоева – дочерью не менее уважаемого в народе ЯнарсхаЦечоева, – говорит Саражуддин.

К моменту выселения ингушей на станциях появились вагоны, в селах – солдаты, но никто до конца не сознавал, что это может предвещать. Утро высылки запомнилось Саражудину появлением солдат в доме, один из которых сказал ему о собрании в школе, на которое он и поспешил. Матери в это время было приказано собирать самое необходимое.

– 18 дней и ночей наш состав следовал к месту назначения. За все это время моя мать ни разу, несмотря на настойчивые просьбы людей, находившихся в вагоне, не прилегла на нары, – вспоминает Саражуддин, – только на ночь прислонялась головой к мешкам. Такой она была, даже в этих чрезвычайных условиях продолжала следовать традициям, соблюдать ингушский эхь-эздел.

– По прибытии наша семья разместилась в школе с. Урюпинка. Было холодно, казахи, жившие в селе, все попрятались. Их предупредили, что к ним везут людоедов, – вспоминает Саражудин.

В соседнем селе Журавлевка жилось полегче, и он принял решение везти семью туда. Там было много Погоровых, Мазиевых, Богатыревых. Родственники приняли их. Саражуддин устроился в колхоз рабочим. В 1946 он женился. Но спустя две недели после свадьбы его арестовали и осудили на 11 лет строгого режима.

В лагерях было много ингушей и чеченцев. Они сразу объединялись в группы, иначе было не выжить в этих адских условиях.

Петропавловский этап запомнился Саражудину большой и жестокой дракой. Ингушей и чеченцев кинули к прибывшим из Ташкента заключенным, отличавшимся особой жестокостью. Если в некоторых тюрьмах ингушей и чеченцев не трогали, зная, что их лучше оставить в покое, то кое-где право на неприкосновенность приходилось отстаивать силой. Возможно, каждая группа пересыльных вайнахов проходила сквозь подобное. Потому что, описывая уже свое участие в красноярском этапе в повести «Голос из ада», ингушский писатель Юсуп Чахкиев рассказывает о схожей ситуации.

Полярники в тюремных робах

Путь арестанта Погорова лежал из Дудинки в Норильск, по узкоколейке, в 476 секретную стройку. Там заключенные давали подписку о неразглашении государственной тайны. Иногда слышали, что здесь налажено производство водорода, но точно никто не знал, да и честно говоря, истощенным и находящимся на грани жизни и смерти заключенным не было до этого никакого дела.

Саражудина ждал новый этап. На этот раз их, погрузив в самолеты, группами вывезли в Диксон. Он не знал, что его, в числе наиболее физически крепких заключенных, направляют в Арктику, для создания там условий для последующего приема здесь мирных специалистов – участников научных экспедиций.

Погоров пробыл в Арктике два года и два месяца.

После смерти Сталина тысячи заключенных были освобождены со снятием судимости. В их числе был и Саражудин. В числе первых он в ноябре 1956 года с семьей был уже на Родине в родном селе Мочх-Юрт. Однако в их доме жили осетины, которые не пустили его даже на порог. Спустя некоторое время он все же выкупил у осетина дом своего отца.

В 1992 году, во время так называемого осетино-ингушского конфликта, Саражудин, уже в преклонном возрасте, спасая свою семью от воинствующих осетинских молодчиков, вновь покинет свой дом.

Пять домов покинут в Пригородном районе и его сыновья. Мародеры-маргиналы не оставят от этих домов камня на камне. Но нельзя отнять у народа его многовековую историю, память поколений, Родину.

С горечью говоря об этой очередной несправедливости, он ничуть не жалеет о материальных потерях.

– Если бы мир состоял только из того, что мы видим и имеем, люди и народы давно перевелись бы, – говорит он с мудростью человека, в жизни которого было немало потерь и лишений. – Все во власти Создателя Милостивого и Всепрощающего.

Евкуров Зейнал-Абид

Только недавно родные отговорили его держать отару – в его без малого сто лет. Может быть и больше: в паспорте стоит только примерный год (без дня) рождения. Внешне он очень похож на доброго мудрого сказочника. Стремительный и подвижный, мы еле его догнали: приходили туда, где его видели 5 минут назад – не заставали.

Родился в Джейрахе. Отсюда был депортирован в Казахстан. Там, пользуясь тем, что у него «невеликое» телосложение, ему помогали протиснуться в амбарные щели, чтобы набрать к карманы немного зерен. Так он помогал выжить своей семье и другим землякам. А когда у него в кармане нашли 5 зернышек , то дали 5 лет лагерей.

Он выжил и вернулся в родные горы. Сейчас живет, окруженный любовью родных и близких.

А в прошлом году сыновья поехали в Казахстан, чтобы поправить могилы родных. Взяли дедушку – ведь кроме старика, никто не смог бы найти эти могилы. Когда приехали, то навстречу вышла древняя бабушка, которая вспомнила его. Старики ушли в сторону и проплакали несколько часов. В пути казах – таможенник, увидев паспорт старика, а потом и его самого, предложил назначить днем рождения день сегодняшний, день нового возвращения из Казахстана домой.

Он - родственник нынешнего главы республики. Отец Зейнал-Абида был родным братом отца деда Юнус-Бека Евкурова. На вопрос гордится ли он Юнус-Беком, посерьезнел и сказал: «Если он нужен людям, то и мне он нужен, но если люди им недовольны, то пусть он уходит и сидит дома».

Цицкиев Магомед

После того как поселился в Джейрахе, работал в санатории. А было это в 1957 году.

Ему шел десятый год, и он учился в 3 классе, когда чуть свет в дом в Чернореченском, где жила его семья, ворвались военные, заставили одеться. Мужчин собрали якобы на митинг, а тем временем женщин, стариков и детей выгнали из домов и погрузили в вагоны для скота. 19 суток их в нечеловеческих условиях, моря голодом, холодом и разлукой с родиной, везли в степи Казахстана. Больше ему не суждено было учиться. Ему было 12 лет, когда умер отец и мальчишка, оставшись единственным мужчиной в семье, в которой кроме него были 3 сестры и мать, пошел работать. Он «вытянул» всех, но надорвался сам. Едва живой, он стал первым ингушом, вернувшимся в Чернореченское после снятия клейма спецпереселенцев в 1953 году. В 1957 году его, сильно болеющего, неспособного самостоятельно ходить, взяли с собой в горы родственники, которые собрались навестить могилы предков. Оставили в машине, тут и увидела его бабушка-травница, проходившая мимо. Усадила на поляну. Он уснул на этой траве и проспал 5 часов, а когда проснулся, вскочил на ноги, ощущая себя совершенно здоровым. Через два дня он собрал вещи и переехал в Джейрах.

Сказать, что он боготворит эти места – не сказать ничего. Вспоминает, как в 1959 году был проводником у группы ученых. Закончив работу, они сказали, что прежде курортом номер один в мире считалась Швейцария, но теперь доказано, что по всем показателям ингушский курорт ее превосходит, здешняя вода и климат уникальны. Магомед грустно констатирует, что раньше лес со столетними соснами подходил прямо к дому, а теперь появились какие-то нелепые постройки. «Еще недавно мы любовались девственными склонами, равных которым по красоте нет больше в мире, а сейчас все изрыто. Зачем? Ведь и без этого ежемесячно на курорте в советское время отдыхали 650 человек, любуясь пейзажами и дыша воздухом и сосновой пыльцой реликтового столетнего леса. А сейчас его целенаправленно вырубают...».

Эсмурзиев Хусейн

Был чабаном. Родился примерно в 1915 году – точная дата неизвестна.

У него прекрасная память, и он изумительный рассказчик, – поэтому к нему любят приезжать телевизионщики. Он очень красив даже в свои годы. У него было 16 детей, осталось семеро: 3 сына и 4 дочери. Остальные умерли. Он родился в горах в селе Корах еще выше Джейраха. Участник Великой Отечественной. Воевал на Украине. Его, как и других, честно воевавших ингушей, сняли с фронта и отправили в ссылку. У них была очень большая семья: мать, отец, 5 братьев, 7 сестер, а пережил депортацию только он один. Все остались в Казахстане. А он не может навестить их – раньше не было финансовой возможности, а потом физической. И это главное горе в его жизни...