Шейхи Дени и Бах1аудин Арсановы

Большая перемена

Скупые строчки биографии шейха скрывают многое. Он родился в селе Зебир-Юрт в 1851 году в семье Арсангирея (Арса) и Хази Тагировых из тейпа Энгеной. Глава семейства занимался кузнечным делом. Вскоре после рождения сына семья сменила место жительства на Зебир-Юрт Надтеречного участка Чеченского округа.

До нас дошло много преданий о необыкновенных способностях Дени. Например, рассказывают, что еще крохой он удивлял окружающих необыкновенными поступками. Так, его мать однажды увидела, как годовалый Дени среди ночи сидел на перекладине люльки. Она подивилась невероятным способностям сына и часто рассказывала об этом случае, говоря о неординарности мальчика.

До нас дошли сведения о том, что юношей Дени попал в поле зрения царской жандармерии, как беспокойный и «неблагонадежный» абрек. Достаточно отметить, что в 1877 году он участвовал в антироссийском восстании Алибека Алдамова. Предводитель и его последователи требовали восстановления имамата (исламского государства, существовавшего на части территории Дагестана и Чечни в 19 веке).

Однако, казалось, начертанный путь мятежника Дени прерывается радикально и решительно. Тут необходимо вспомнить, что близким другом семьи был шейх Кунта-Хаджи Кишиев. Когда в 1864 году Кунту-Хаджи арестовали, Дени было всего 13 лет. До нас дошло предание о том, что сказал Кунта-Хаджи в ответ на просьбу отца мальчика принять Дени в братство. «У тебя необыкновенный сын, скоро он сам станет выдающимся учителем народа».

Несмотря на тесную дружбу с шейхом, Арса Тагиров служил в царской полиции. Причем добросовестно, за что неоднократно представлялся к наградам. Повзрослев, Дени начал уговаривать отца уйти со службы, прятал его медали и награды.

Стезю абреков Дени оставил по настоянию своего Устаза шейха Алихана Дебирова (Элах-молла). Тот был сослан в Сибирь по надуманному делу, где и перешел в Мир Вечный. В документах Архивного управления Правительства Чеченской Республики сохранился любопытный доклад начальника Грозненского округа Терской области, подполковника Степанова. 7 июля 1895 года он писал, что Дени Арсанов «в последние годы предался религиозно-наставнической деятельности». Царский офицер сообщал, что Дени, получив благословение духовного наставника на распространение тариката Накшбандийя, имеет круг последователей и проповедует отказ от небогоугодных занятий – воровства, убийства, обмана и «всякого непотребства». Степанов указывал, что «последователи Дени распространены в Надтеречном участке и особенно в Малой Чечне. Многие посещают Дени на дому, а многих он сам посещает, разъезжая по Надтеречному и 1-му участкам (Грозненского округа) под видом торговых дел». Подполковник писал и об удивлявшей многих тесной и прочной связи Дени с последователями, что сильно затрудняло агентурную работу и поиск осведомителей.

По пути духовного наставника

В 1898 году умер его отец. Его похоронили на Мекен-Юртовском сельском кладбище. К этому времени авторитет Дени среди мусульман был высок. Вокруг него объединились мюриды со всех уголков Кавказа. А в 1904 году он строит в Грозном арабскую школу (хьуьжар). Очень быстро она станет центром притяжения не только ингушских и чеченских детей. Сюда отправляли учиться отроков осетинские и грузинские семьи, принявшие ислам благодаря Дени.

В 1905 году шейх распахивает двери своих новых домов в Грозном, Гехи и Урус-Мартане. Сюда устремляются мюриды, а также все, кто хочет получить и благословение, и просто кусок хлеба. Он кормит, духовно наставляет, мирит кровников. Судя по материалам архива ЦК Союза объединенных горцев, он был посредником в спорах не только кавказских народов, но и выезжал в Ставропольский край. Здесь он примирял землевладельцев.

Сохранились свидетельства о необычайной разносторонности и одаренности татарским языками, в том числе, письменной речью. Был милосерден и щедр.

В 1907 году он переехал в Кень-Юрт (Галне). С той поры и до нашего времени сохранился каменный мост через реку Аьчка-хи, который Дени построил вместе с учениками.

Революционный 17-й год круто изменил жизнь вайнахов. В мае был создан Союз объединенных горцев Северного Кавказа и Дагестана. Шейх был избран его членом безоговорочным большинством. Но уже через месяц Дени стал комиссаром Грозненского округа Чечни. На тот момент территория республики была поделена всего на два округа. Во втором, Веденском, комиссариат проработал считанные дни. Дени Арсанов де- факто стал главой Чечни. Это был весьма показательный факт: религиозный деятель взял на себя ответственность за судьбу родины в переломный период. И до последнего мгновения он оставался в гуще политических процессов, рядом со своим народом. Истинный лидер нации поступает именно так!

До последней минуты жизни он выполнял миссию миротворца. Увы, только ценой его смерти было прервано кровопролитие между горцами и казаками. Потом были долгие переговоры о выдаче тела шейха и всенародное оплакивание. Масштаб трагедии осознавал каждый житель Кавказа.

В наши дни могила шейха в Урус-Мартане стала местом паломничества, прежде всего, представителей Накшбандийского тариката. Их принято считать «тихими и закрытыми», поскольку они при соблюдении религиозных обрядов соблюдают тишину. Молятся вполголоса, без резких движений. Даже четки они перебирают, не вынимая из кармана. Накшбандийцы считают, что ничего не должно отвлекать их от постижения пути Веры.

Ген миротворца

Такой человек, как Дени, должен быть богат наследниками! Так оно и есть. У него было 14 сыновей и четыре дочери. И о каждом можно писать книги и снимать фильмы. «Наши лица» неоднократно рассказывали о них. Очень трогает история Якуба. Он воевал в Дикой дивизии, после Октябрьской революции 1917 года, как и отец, вел миротворческую политику. Однако идеология большевизма оказалась несовместимой с постулатами и поступками мусульманина и вайнаха. Якуб Арсанов был расстрелян в 1920 году большевиками.

Багаудин Арсанов – сын шейха Дени Арсанова – также вошел в историю горского народа. Он родился в 1893 году, обучался в той самой, построенной и открытой отцом школе в Грозном. Багаудин в годы Великой Отечественной войны уговаривал горцев выйти из сопротивления, вернуться к мирной жизни, в семьи. Он спасал людям жизнь, обеспечивая под свои гарантии их несопротивление. Во время и после депортации Багаудин Дениевич Арсанов помог выжить десяткам тысяч вайнахов. Он уговаривал сдаться властям «уклонистов», добивался их воссоединения с семьями, помогал с трудоустройством, хлопотал о продовольственном обеспечении. Сын шейха достойно продолжал отцовскую миротворческую миссию. Он умер в 1962 году.

Уже в наши дни, в сложные для Чеченской республики 90-е годы, Ильяс Дениевич Дениев (Арсанов) помогал наладить переговорный процесс между Москвой и Грозным. Подобно отцу и брату, на одном из митингов он предостерегал своих соотечественников от последствий войны. «Беда не обойдет никого, горе и слезы придут в каждый дом», – говорил он землякам.

Ильяс умер в 2002 году, последним из сыновей шейха. В память о себе он оставил Центральную грозненскую мечеть, построенную на его средства. Кроме того, как братья и отец, он инициировал строительство мечетей по всему Кавказу.

Честно и чисто

Я вспоминала все эти факты, когда готовилась к встрече с внуком шейха Дени Арсанова, сыном Багаудина Арсанова – Ахметом Багаудиновичем Арсановым. Он стал приемником великих предков после того, как ушел Ильяс. Я, зная биографию Ахмета, его статус, неоднократно слыша, каким авторитетом он пользуется, была уверена, что это очень сдержанный на эмоции человек, даже, наверное, хмурый и жесткий. Но все оказалось совершенно не так. Навстречу вышел улыбающийся, подтянутый мужчина. По-молодому задорно блестели его глаза. Он не стремился понравиться, вел себя открыто и свободно, и этим подкупал. Потом мне сказали, что он улыбается всегда, при любых обстоятельствах. И тот, кто симпатизирует ему, рядом с Ахметом чувствует себя уверенно. А противников эта улыбка ввергает в смятение, а то и в ступор.

Мы начали разговор на позитивной ноте, и вскоре позвучал его смех – чистый, искренний, заразительный. И эта искренность меня растрогала, ведь она идет от души. Стало особенно тепло и сердечно.

О себе он говорит просто: я – чеченец, я – ингуш, я – вайнах! Не козыряя званиями и должностями, считает главным тот факт, что вся жизнь отдана Кавказу. А по-другому и быть не могло: он прошел вместе с народом весь путь скитаний, лишений, войн.

Родился мой собеседник 19 июля 1933 года. Самые яркие первые воспоминания связаны с домом Багаудина Арсанова, который располагался в селе Шалажи. Ахмет со старшим братом Магомедом готовились стать религиозными деятелями, изучая азы мусульманской религии с местным муллой. Но духовный учитель был вынужден уехать. Перед Ахметом встал выбор: по какому пути идти? Отец посоветовал выбрать светскую учебу.

Ахмет Багаудинович вспоминает день начала войны с фашисткой Германией – 22 июня 1941 года. Помнит, хотя было ему всего 8 лет. «В Шалажи у ворот стоял отец, слева – мать. Я рядом, чуть в стороне. И мама спрашивает отца: «Баха, почему такой унылый? Таким унылым в нашем селе я вижу вас первым». А он ответил: «От войны молоко не течет, от войны течет кровь, – и, помедлив, добавил: – А родину защищать надо, служить честно и чисто». И произнеся это, взглянул на Ахмета. Ахмет и сейчас помнит этот взгляд, и словно эхо в душе: «Честно и чисто».

«Вот почему я и стал таким, какой есть. Многие думали и думают, что они меня воспитали, повлияли на меня, а я в трудные моменты помнил только взгляд отца. Я никому раньше об этом не говорил, но именно он повлиял настолько глубоко, что раз и навсегда, без слов и убеждений, определил мой путь. В этом его величие. Уверен, что этот человек был способен одним только взглядом наставить на праведный путь главу государства. Поэтому к нему испытывали величайшее доверие», – говорит Ахмет.

23 февраля 1944 года Ахмет был депортирован в Казахскую ССР. Если кто- то считает, что при выселении семье шейха предоставляли какие-то особые условия, то ошибается. Арсановы ехали в отдельном вагоне (вот единственное «преимущество»). И на каждого разрешили взять строго ограниченный по объему чемоданчик. Тоже, как у всех.

Вайнахи традиционно чтут старших и родителей. Здесь дети не присядут при родителях. И чтобы не нарушать традиций, младшие повесили «разделительную» простыню в вагоне, поделив его на части. Ахмет вспоминает, как отец тогда сказал матери: «Смотри, какие у нас хорошие дети».

В Казахстане прошла его юность. Ахмет блестяще (с одной четверкой по физике) окончил школу, подал документы в Горный институт. Но у него был статус «спецпереселенец», и их вернули. В юридическом даже не стали рассматривать заявление. И тогда он решил поступать в Алма-Атинский сельхозинститут, на лесохозяйственный факультет. Узнав об этом, отец благословил сына: «Это очень хорошее дело». Так он получил специальность инженера-лесовода. Кстати, сын служил отцу очень преданно, прислушивался к его советам. У Ахмета водительский стаж 40 лет, 20 из которых он был водителем Багаудина.

Возвращение

После возвращения в Чечню Ахмет работал в Урус-Мартановском лесхозе в Чечено-Ингушетии. Был главным лесничим, потом директором. Стал заслуженным лесоводом ЧИАССР (это звание он получил первым в республике). Вспоминает одну показательную историю.

В день выхода из очередного отпуска к нему на предприятие нагрянула комиссия из Москвы. Ахмет был уверен, что подобная «срочность» имеет умысел. Именно по такому сценарию избавлялись от неугодных директоров. Он отдал распоряжение аппарату предоставить все документы, чтобы не было никаких секретов, полная открытость: «Все документы на стол!». Комиссия отработала и уехала. Позже приходит телеграмма: «Арсанову явиться на коллегию лесного хозяйства России». Ахмет был уверен, что едет за решением о своем снятии с должности. Однако все вышло совершенно иначе: его утвердили заместителем министра лесного хозяйства ЧИАССР. Он сказал тогда вызывавшему его чиновнику: «Михаил Михайлович, клянусь Вам, что когда Вы меня вызвали, был уверен – чтобы снять с должности». А в 1962 году его назначили главным лесничим Министерства лесного хозяйства республики. На этом посту он развернул борьбу за снижение плана по вырубкам и добился своего – за 27 лет сократил объемы в 6 раз!

Он во многом при развитии лесной отрасли республики был первопроходцем. И помогала ему, в том числе, полная открытость в работе. Он – член ученого совета союзного института лесного хозяйства, в 90-х годах прошлого столетия, когда был депутатом Верховного Совета, разрабатывал закон о лесах. Профессионалы отмечали, что это один из лучших нормативных актов в истории отрасли.

…И снова бой!

90-е годы приготовили вайнахам новое испытание. Кровавое, беспощадное, судьбоносное. Если описывать все трудности, которые выпали на долю Арсановых, то одного тома будет мало, не говоря уже о журнальной статье.

Дом, где нас принимали, пережил не одну бомбежку. Здесь во время чеченских кампаний принимали всех, кто бежал от войны. В подвале дома прятались одновременно несколько десятков человек. Жили на воде и кукурузных лепешках, которые готовила жена Ахмета – Самарт. А первое время перебивались на запасах, которые остались от недавней свадьбы. Люди, действительно, спаслись чудом! Дом и двор оказались в эпицентре боев между федералами и боевиками.

Родительский дом

Сейчас никаких следов военной разрухи нет. Нас принимали в необыкновенно уютном, красивом доме. Он светлый, очень просторный, со вкусом отремонтирован и обставлен. И здесь вольготно и комфортно соседствуют несколько поколений Арсановых.

Во дворе – сосны разного возраста, много деревьев, цветники. Двор выглядит совершенно по-европейски. Сын Ахмета Абдул-Хамид рассказывает, что когда только вернулись, то участок «оккупировали» белки и птицы, которые из-за отсутствия людей облюбовали дворы и чувствовали себя, как дома.

Хозяин проводил нас в кабинет. Несмотря на респектабельность, основательность обстановки, было видно, что тут много работают. Он вместительный, приспособлен до мелочей под прием посетителей. Бросились в глаза огромное количество книг и документов, которыми пользуются.

Ахмед сел напротив, и разговор наш вновь пошел о великих шейхах Арсановых.

«Однажды один российский депутат показывает на групповой снимок, где среди остальных стоит и мой дед – Дени Арсанов, – рассказывал Ахмет. – Показывает и говорит, что ощущает какую-то необычную ауру, которая исходит от фото. Другой случай. Знакомый писатель признался, что работал в архивном отделе, куда доступ имеют далеко не все. И его удивил один человек – шейх. «Какие великие дела он делал, и какой он был честный с народом и с властью!» – восхищался он. «А как его звали?» – спросил я. «Багаудин Дениевич Арсанов», – ответ, признаюсь, я уже угадал. Когда он узнал, что это мой отец, то заплакал».

Чем гордится в жизни? Тем, что он внук и сын великих людей. Тем, что сделал все, чтобы Ингушетия не попала в руки бандитов, которые были в 90-е в Чечне. «Один из основных «виновников» образования Ингушской республики сидит перед вами», – заметил он.

Повенчанные на небесах

На третьем этаже его дома – музей. В нем собраны вещи Дени и Багаудина. Нас провожала в него и жена Ахмета – Самарт. Она полностью оправдывает свое имя, которое переводится как «лучезарная». Скоро будет 55 лет, как они живут вместе. О том, как относятся друг к другу Ахмет и Самарт, не надо говорить словами – достаточно увидеть, как они смотрят друг на друга.

Кстати, астрологи говорят, что Самарт и Ахмет совпадают, словно две половинки целого. Хотя, повторю, и астрологом быть не надо, чтобы понять, насколько они духовно близки. Семья Багаудина жила в селе, Самарт – в городе, но они дружили, ходили друг к другу в гости. Самарт помнит Ахмета с 10 лет, она училась в третьем классе, а он – в десятом. То, что детей сводит Всевышний, знал Багаудин, который однажды сказал: «Мы хотим в семью только эту девочку». Еще до появления на свет внуков от Ахмета Багаудин дал каждому имя.

Об особой связи шейха с детьми ходит много легенд. Но как не вспомнить реальную историю! 1933 год. По доносу (имя автора пока не рассекретили) Багаудина сажают в тюрьму. Вместе с ним в одной камере оказался и его сын Идрис. Парень не садится и не спит в присутствии отца, несмотря на его разрешение. Он не ходит в туалет. Идрис был воспитан так, что не может даже представить себе иной порядок! Баха первым делом просил за сына, понимая, что тот так долго не выдержит. Просил перевести его в другую камеру.
Самарт и Ахмет вырастили и воспитали семерых детей: трех сыновей и четырех девочек. Все получили достойное образование и все берегут честь фамилии, помня, кто они. Самарт с гордостью говорит, что без разрешения не ступали даже за порог. Сыновья и дочери порадовали любимых родителей 21 внуком, а те уже подарили семье троих правнуков.

Где его 17 лет?

Потом мы сидели в уютной гостиной за красиво и вкусно накрытым столом и слушали, слушали, слушали воспоминания. За один вечер невозможно рассказать обо всем. Да, не одна книга уже написана, но огромное количество документов до сих пор не рассекречены. Нас ждут новые открытия! И услышанное в этот вечер дало понимание масштаба личностей этой великой семьи.

Самарт уверена, что Баудин ушел раньше на целых 17 лет. Сознательно. Он попросил у Всевышнего забрать его раньше. Считал, что многие его мюриды перестали следовать его наставлениям. «Спрашивают совета и не слушаются. Зачем тогда советуются?» – огорчался он. Он знал, что наказание Всевышнего шло именно из-за того, что игнорировались советы овлия («любимца Аллаха»). И Багаудин попросил отпустить его с этого света…

Ему удалось приоткрыть покров над таинством смерти. Сохранилось много свидетельств о том, что Багаудин знал, кто и когда уйдет, и давал советы, что надо делать, чтобы избежать преждевременной кончины.

Не менее удивительно, что огромная часть людей, приходивших к Багаудину за советом, были «не арсановцы», а последователи других тарикатов (к слову, Багаудин запрещал разделять на секты). Ахмет рассказал, что «к отцу ходили все религиозные деятели ЧИАССР». И не только религиозные. Приходили и от Сталина. Была ли встреча с ним самим, достоверно Ахмету неизвестно. Возможно, ответ найдется, когда откроют большую часть архивов. Но пока, например, есть точные сведения, что Баха встречался с Лаврентием Берия и умолял того не выселять стариков и детей.

Еще штрих. Багаудин никогда не садился есть, если не приглашали за стол водителя начальника. «Сел ли есть водитель?» «Первому заму Берии – Церетели – чай наливал я», – улыбается Ахмет. Он, как и полагается младшему, прислуживал за столом и был свидетелем очень многих встреч и бесед. Слушал, постигал, познавал, впитывал. Многие из его откровений звучат сенсационно.

В большой игре

В 1991 году Ахмет был назначен сначала Председателем Временного Высшего Совета Чечено-Ингушской АССР, а после упразднения этой должности возглавил временную администрацию ЧИАССР. Осенью того же года был представителем президента России в Чечено-Ингушской республике. С конца 1991 года находился на постоянной работе в Верховном Совете РФ.

Ахмет впервые рассказал нам о том, как его пригласили к себе Ельцин и Руцкой. Он вылетел в Москву первым самолетом.

«Встретились около 10 вечера у Руцкого, – рассказал он.- Сказал, что ко мне, как к представителю президента, есть предложение. Цель – провалить выборы Дудаева. «Вы – единственный человек, который может это сделать», – сказали мне. Я согласился попробовать. После 10 вечера сказали, что меня ждет в Кремле Ельцин. Я отказался ехать к нему».

А в СМИ тем временем появилась статья: «Приехал провалить выборы».

Журналист из Японии на пресс- конференции спросил тогда Ахмета: «Вы не боитесь за свою жизнь?».
«Чтобы сохранить вайнахскую нацию единой, я приехал бы, даже зная, что умру» – ответил он.

Это была осень 1991 года. Расклад политических сил в республике сформировался: половина чеченского МВД была за Джохара Дудаева, половина – за Россию. Потомок шейхов, начав работу на посту представителя президента, заявил: «Я приехал не воевать, а налаживать мир. Будете ставить палки в колеса – пеняйте на себя».

Но у Кремля были свои планы и свои советчики. 7 ноября того же года в республике было объявлено чрезвычайное положение для восстановления законности и правопорядка. А через 6 дней последовал указ об отстранении Ахмета от должности. Ельцин заявил, что его представитель… дезинформировал главу государства, что «повлекло введение чрезвычайного положения в республике».

– За всю свою жизнь я ни разу не нарушил закон и стремлюсь людей убеждать поступать строго по закону, – говорит он. – Ко мне ежедневно идут на консультацию, и я всегда повторяю: что бы ни случилось, закон преступать нельзя. И тогда я действовал строго в рамках данных мне полномочий в интересах своего народа. Но из-за игр команды Ельцина ложился спать другом чеченского народа, а проснулся «врагом», – горько усмехается он. Более нелепого и болезненного обвинения для него – Государственника с большой буквы – и вообразить сложно.

О том, что Ельцин не встретился с Арсановым, знали двое: сам Ахмет и Коржаков. На следующий день узнал и Дудаев. Торжествовал, воспринимая это, как радостный знак.

Ахмет, как и его легендарные отец и дед, пользуется большим авторитетом у вайнахов. К нему идут за советом, за помощью. Он ни разу не отказал людям, когда видит, что может помочь. За 30 лет не нажил ни одного врага. В дудаевские времена, когда он разбирался с МВД, Дудаевым, Вараевым, он имел возможность и вес убедить экстремистов остановиться и перейти на его сторону, вернуться к миру.

Во время бесланской трагедии Ахмет вместе с представительной командой вылетел из Москвы для участия в переговорном процессе с боевиками, захватившими школу. Он знал: если среди бандитов есть хотя бы один человек, который с ним знаком, то он решит этот вопрос.

С плеча шейха

Паузу в нашей беседе решили сделать для осмотра экспозиции на третьем этаже. Здесь, повторю, собраны бесценные экспонаты: личные вещи шейхов Дени и Баудина Арсановых. Погрузившись в эпоху великих шейхов, мы и не заметили, как стрелки отмерили часы. Подлинные вещи, документы, фотографии, свидетельства народной любви (письма, признания, подношения) можно изучать месяцами. Очень много фотографий, которые до сих пор нигде не публиковались.

Убедилась снова, что вещи хранят ауру человека. У Баудина был небольшой гардероб. Практически по одной вещи на каждый сезон. Очень добротные, практичные, удобные. Я попробовала поднять его зимнее пальто, и у меня это получилось с большим трудом – такое оно оказалось тяжелое: сукно, а внутри овечий мех тогдашней выделки. Как подтверждение тому, что им нет сносу, заметила, что наиболее уязвимые места – края одежды – выглядят как новые. Я не удержалась и дотронулась до всех (к моей радости, мне разрешили это сделать!). Поймала себя на мысли, что они висят, словно в ожидании хозяина. Вот сейчас он войдет, выберет любую из них и накинет на плечи…

В музее, рассматривая экспонаты, стоя на расстоянии руки рядом с потомками легендарных личностей, почувствовала причастность к их делу. Мы должны рассказывать как можно чаще об этих людях. Они пришли по воле Всевышнего в самый сложный для их народа момент. Спасать, помогать, просветлять.

Пока секретные материалы

На следующий день мы отправились в гости к внучатому племяннику Ахмета – Ильясу Угурчиеву. Его бабушка – дочь великого Багаудина – Аминат (или как ее ласково называли – Эминт). Ни у одной из дочерей Багаудина не было высшего образования, но они унаследовали живой ум, прозорливость, обладали мудростью и интуицией. Все, кроме одной, вышли замуж за ингушей. Арсановы скрепляли и продолжают кровно скреплять связь вайнахского народа – чеченцев и ингушей.

Мы попали в удивительный, совершенно арсановский дом: его наполняли добродушие, гостеприимство, широта. За столом – прекрасно образованные, интеллигентные собеседники. Время от времени слышались детские голоса и смех. Потом нам сказали, что здесь периодически собираются 11 ребят. Дом наполнен представителями нескольких поколений. Жить в таком, уверена, мечтают многие. Уютный, чистый, теплый, просторный. В комнатах пахнет деревом и выпечкой. Много красивой и стильной мебели, камин, фортепьяно, много цветов. Видно, что подбирали каждую деталь, обустраивали с любовью и знанием дела.

Мы услышали новую серию рассказов. Невыдуманных, из первых уст, и не только о шейхах. Это были увлекательные истории о богобоязненных и достойных членах семьи.

Ильяс много лет ищет новые документы из истории рода Арсановых. Посылает запросы в архивы: ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, военные архивы, бороздит просторы интернета в поисках источников, упоминаний. Тщательно изучает поступающую информацию, хронологизирует ее.

Сказать, что собрал много, – ничего не сказать. Тут уже Монблан информации. Шейхи вели активный образ жизни с массой поездок, встреч, бесед. Причем в то для страны время, которое изобиловало судьбоносными, порой противоречивыми событиями, изменявшими судьбы целых народов и государств. Очевидцев, свидетельств и свидетелей тоже оставили массу… Но многое еще засекречено, несмотря на то, что прошли десятки лет после их смерти. Кое-что (и это заслуга Ильяса) открыли, пойдя ему навстречу. Он надеется: настанет час, когда будут доступны все документы, и тогда из собранных фактов, как пазл, сложится полное жизнеописание необыкновенных людей, его родственников. «Сейчас еще много домыслов и тайн.

Возможно, о чем-то уже не узнает никто никогда. Но все же многое стало известно, и если собрать воедино это, то хватит уже на солидный труд не под одной обложкой», – говорит Ильяс. Очень надеюсь, что так и произойдет. И всеобщим, национальным достоянием станет многотомное издание, посвященное двум великим шейхам – Дени и Багаудину Арсановым.

В архивах ФСБ, прежде чем знакомить Ильяса с документами, тщательно запечатали доносы. Логика контрразведчиков проста: у их авторов остались дети, внуки, правнуки, и они могут пострадать от раскрытия информации. Правда может спровоцировать конфликты, считают в ведомстве. Но так считали и члены семьи Арсановых. Однажды на мужа Аминат Арсановой Угурчиева Башира пало подозрение. Аминат (дочь Баудина – бабушку Ильяса) вызвали на допрос. Ее держали несколько часов в коридоре, пока женщине не стало плохо. Наконец, ее позвал следователь и показал пачку жалоб на мужа. Ничего по существу дела она сказать не могла, обвинения были надуманы завистниками.

Как бы там ни было, но стопку жалоб ей отдали. Вернувшись домой, она не разрешила никому читать их. Велела сжечь, не вникая, кто их автор.

Со своим Устазом

Как всегда, самое удивительное ждало в конце встречи. Пришла мама Ильяса – Зулейхан. Красивая, блестяще образованная, сейчас она заведует кафедрой французского и латинского языков в Ингушском госуниверситете.

Зулейхан мы обязаны возможностью увидеть один ингушский обычай. Вместе с нами в гостях был Магомед Цуров. Он женат на сестре Ильяса – Белкис. По ингушскому обычаю (только у ингушей!), теща и зять никогда не встречаются и не видят друг друга. Поэтому, когда настала пора фотографироваться, то Магомед и Зулейхан поочередно исчезали, благо дом большой. И на наших снимках вы не увидите их вместе.

Зулейхан рассказала нам о том, что узнала от своей свекрови – дочери Багаудина Арсанова Аминат и своей тети Пятимат (ее называли родственники ласково Мемат) – сестры Бьаха.

Шейх не делил людей, попавших в беду, на тарикаты. Помогал всем. Однажды даже стукнул кулаком по столу и строго сказал: «Тот, кто разделяет вирды – неверующий человек. Нельзя делить!». Во время депортации он уговорил выйти из леса сына шейха Батал-Хаджи – Белхороева Курейша. При выселении в 1944 году тот ушел в лес. Багаудин, узнав об этом, специально приехал, чтобы его вызволить. Уговорил выйти и сдаться под личные гарантии, обещая, что он не будет арестован и воссоединится с семьей в Казахстане. Убедил Курейша и спас ему жизнь. Кстати, потом еще и очень удачно его сосватал.

Семья всегда предвидела ход событий. Когда Дени шел на Газават, то предупредил всех: «Я не вернусь. Кто пойдет со мной, зная, что не возвратится, пойдемте». В стороне Дени увидел женщину, которая заливалась слезами. Он спросил у соратников, почему она плачет. Оказалось, что с Дени идет ее единственный сын и кормилец. Тогда Дени попросил показать ему парня. Подошел к тому и велел остаться. Юноша повиновался, остался жить, но до конца жизни переживал: не усомнился ли шейх в его готовности умереть вместе с ним за Газават? Не заподозрил ли в трусости? А Дени его оставил только лишь по той причине, что он был единственным сыном и кормильцем в семье.

Другая история, рассказанная Зулейхан, была связана с ее дядей – Евлоевым Туганом Бисиевичем, мужем Мемат. Дело было в 80-е годы прошлого века. Туган тяжело заболел. Врачи предложили сделать ему операцию, при этом обещали, что он после операции проживет еще как минимум лет пять. Туган отказался от операции. В больницу к нему пришли дочери Бьаха и его жена Хадишт, чтобы уговорить сделать операцию. И Туган вот что им рассказал. Когда Баха уходил в Мир Вечный, он находился рядом с ним в комнате. У Тугана мелькнула мысль (вслух он ее не произнес), сколько же лет будет ему, когда придет его час, отчего он умрет?

Бьаха посмотрел на Тугана и сказал ему: «Туган, тебе будет столько же лет, сколько мне сейчас, и диагноз у тебя будет такой же».

По настоянию родственников, операцию Тугану все же сделали. Но он, будучи верным мюридом Баха, знал, что никаких обещанных врачами лет у него нет. Он умер вскоре после операции, до последней минуты был в сознании, указал родственникам, в каком направлении надо поставить кровать, закрыл глаза и тихо ушел.

Ахмет Арсанов в разговоре сказал, что Арсановы смеются, когда хотят плакать. Вы не увидите и плачущих женщин Арсановых. Они на своих похоронах находят слова утешения даже для тех, кто плачет, сочувствуя им.

У Аминат умер сын – красавец, студент 5-го курса, угорел от угарного газа. Выразить соболезнование пришло огромное количество людей. Все плакали. Не плакала только мать, повторяя: «На все воля Всевышнего». Ее муж Башир сказал ей: «Эминт, дай мне на эти три дня похорон свое сердце, чтобы перенести это горе».

Зулейхан рассказывает: «Когда наш дом – один из самых благоустроенных в Грозном – был разрушен, и я расплакалась, свекровь сказала: «Никогда не смей плакать из-за материального. Если бы у одного из твоих детей был бы потерян мизинец, он бы смотрел на него и думал: «Я калека». Это было бы горе. А житейское, материальное – наживется!» В 90-е к нам домой в Грозный приезжали французы. На полке в зале стоял портрет Бьаха. Гости были изумлены. Они сказали, что это Гуру, и попросили дать фотографию. Я спросила разрешения у своей свекрови. Но услышала ответ: «Нет, не надо. Кто-то может на этом спекулировать».

Арсановых ждут как на свадьбах, так и на похоронах. Их слова благословения желанны для всех.

Еще одну историю моей собеседнице рассказала Мемат. Как уже выше было сказано, сын Дени Якуб был расстрелян в 1920 году большевиками. Прошел слух, что его расстреляли по приказу Серго Орджоникидзе. Узнав об этом Орджоникидзе приехал к Арсановым и, стоя на коленях перед Мемат, со слезами на глазах, говорил, что никогда не дал бы приказа расстрелять столь достойного человека.

Кстати, заведование кафедрой французского и латинского языков – это тоже предначертанное для Зулейхан.

В 1968 году, когда Зулейхан поступала учиться на факультет иностранных языков, семья радовалась, памятуя о наставлении Бьаха: «Надо изучать иностранные языки». Зулейхан повторила основополагающую истину: у каждого человека должен быть в душе свой Устаз. Страшно жить, ни во что не веря.

Слушать ее можно было еще и еще, она – прекрасная рассказчица. Но нам пора было и честь знать. Мы узнали ставшую нашей историю о великих шейхах и их потомках. Многое в их доме и их повествовании кажется непостижимым. Важно другое: они предоставляют нам выбор – познать веру сердцем и прийти рассудком к пониманию живительной силы души и всепобеждающей силы духа.