Спасти сайгака!

Впереди поселок. Людей не видно. Пустые, добротные двухэтажные дома кое-где нелепо торчат посреди степи.

– Мертвый поселок, – равнодушно объясняет водитель. – Люди ушли отсюда. Здесь плохо с водой. Теперь в степи много таких мест.

Наконец подъезжаем к самому заповеднику. Слева загон, обнесенный проволочной изгородью, справа – строения научного центра. Низкое лабораторное здание с приподнятыми углами кровли, похожее на буддийскую пагоду, раскрашено в черный и желтый цвета. И белая юрта, глинобитная, а не войлочная, как полагается. Деловито крутит лопастями небольшой ветряк, поодаль виднеется водонапорная башня с надписью «Центр диких животных».

Юрий Арылов встречает нас у навеса перед входом в лабораторию. Мы осматриваем небольшой музей сайгака, разместившийся в юрте. В нем фотографии, рисунки калмыцких детей, отзывы путешественников и ученых, побывавших здесь.

– Поголовье сайгаков у нас было свыше 300 тысяч, – рассказывает нам Юрий Арылов, – но в девяностые годы оно стало стремительно падать. На наших степных просторах люди испокон века занимаются животноводством, а оно стало нерентабельным. Килограмм шерсти стоил столько же, сколько батончик сникерса. Вот тогда многие стали заниматься браконьерством. Во-первых, семьи надо было чем-то кормить, а во-вторых, в Юго-Восточной Азии рога нашего сайгака пользуются большим спросом. Они входят в состав лекарственного препарата сайгарин, который благотворно действует на все жизненно важные органы человека. Спрос на это лекарство большой во всем мире. Рецепт его приготовления нам неизвестен, это один из секретов тибетской медицины. Но на Тибете сайгачьего рога нет, и рога стали вывозить и из России.

Зимой 1998-1999 годов у нас стояли морозы с гололедом, и это время совпало с периодом гона. А самцы-сайгаки кроют самок до полного изнеможения. Если еще морозы и гололед, то животное часто погибает от истощения. Кроме того, в ту зиму сайгак часто переходил на территорию Дагестана. Соседей нельзя винить, кушать-то хотелось. Голодный Азербайджан, Дагестан, бушующая Чечня… Конечно, на сайгака там охотились. Ну, и местные браконьеры прекрасно знают все степные дороги и тропки.

Когда численность сайгаков упала до 40-50 тысяч, глава республики призвал создать жизнеспособную микропопуляцию, чтобы сохранить генофонд этого уникального вида. Так мы и появились. Скоро ожидаем девятое поколение животных, рожденных и выросших в неволе.

Мы получили международное признание, и многие ученые приезжают к нам за опытом. Мы проводим различные исследования, ведем работу по экологическому просвещению, устраиваем спортивные соревнования, выпускаем видеофильмы, брошюры, буклеты, проводим экскурсии. Однако очень трудно сломать уже сложившееся представление о сайгаке как об объекте охоты. Мы хотим, чтобы когда к нам приезжают дети, они видели бы и журавля, и кабана, и сайгака. И даже страуса. Вон там, в загоне у нас пара страусов, и они прекрасно себя чувствуют.

Естественная популяция сайгаков сейчас очень мала, а те, что выросли у нас, не обладают такой развитой мышечной тканью, как их дикие собратья. Тут сказываются и условия содержания, и рацион. И все-таки есть надежда, что наши питомцы смогут выжить в степи. Мы проводили эксперимент: выбрали среди наших питомцев шесть взрослых особей, усыпили, снабдили спутниковыми ошейниками и вывезли в места обитания диких сайгаков. На всякий случай мы их еще пометили красной краской, чтобы было видно с воздуха: ошейник закрыт шерстью, а красный крест виден хорошо.

И вот в январе 2005 года мне сообщают, что с вертолета видели нашего самца и вокруг него гарем из шести самок. Еще одного самца, правда, задрали волки, но это тоже естественный процесс. Волки сокращают численность сайгаков, так было всегда.

Сколько сейчас животных, мы точно сказать не можем, потому что авиаучет не проводится. Мы можем оперировать только данными экспертных оценок, а они свидетельствуют, что пока популяция не растет. Уже пять лет у нас получается одна и та же цифра – 15-18 тысяч голов. Я надеюсь, что хотя бы падение численности остановилось. Сейчас экономика понемногу поднимается, а значит, браконьеров станет меньше. Тогда ведь от безысходности охотились, сейчас уже такого нет.

– А как обстоят дела у казахов?

– В отличие от нас, у них хорошее финансирование, и им не приходится, как нам, изыскивать внебюджетные средства. Поголовье сайгаков у них существенно больше нашего, но кое в чем и мы их опережаем. Например, мы создали банк свежезамороженного семени сайгака и экспериментируем с искусственным осеменением.

…Мы уезжали из питомника, а они бежали вдоль степной дороги, вытянув перед собой горбоносые морды. Их было немного, и они почти терялись на фоне курящегося дымом пространства питомника.