ПРИКЛЮЧЕНИЯ УКРАИНЦА В РОССИИ
У «Наших лиц» нет легких путей, и я вновь убедилась в этом буквально на днях. С фотографом Геной Кравченко мы выдвинулись в Джейрах. О Гене – разговор отдельный! Этому парню нет и 30-ти, но он успел больше других в профессиональной зрелости. Получил гарвардский сертификат, который, насколько я знаю, уважаем в фотографическом сообществе. Его работы можно увидеть, например, на берлинской выставке «Стрит». Но мне Гена симпатичен тем, что, помимо всего прочего, он прекрасно воспитан, скромен, хотя гордиться есть чем. В совершенстве владеет несколькими языками, поэтому много ездит по миру, который принимает его (и это естественно) гостеприимно и цивилизованно. Убедилась и в том, что неленив, креативен, настоящая творческая личность, но при всех талантах еще и просто пахарь. Теперь вы поймете, почему из всех претендентов на вакансию фотографа в проекте «Наши лица» я остановила свой выбор именно на нем. И лично мне глубоко безразлично, что парень – уроженец Мариуполя Донецкой области, и, соответственно, гражданин Украины. У него есть официальное разрешение на работу в России, он делает великолепные снимки, а мне нужны именно такие в новом выпуске журнала.
Работа шла в привычном графике: много встречались, снимали. Новая встреча была запланирована в Джейрахе, где надо было передать друзьям новый выпуск и оставить память о нашей встрече, в том числе, в фотографическом виде. Такие эмоции приятны и их хочется тиражировать. А кроме того, пользуясь возможностью, планировала показать Гене свой Джейрах – самый любимый, исключительный и совершенный. Мне хотелось удивить человека, который ловил объективом множество красивых видов, например в Швейцарии, но Джейрах – особенный случай, из разряда – лучше всех.
Вот с такими благостными мыслями и стремлением удивить я двигалась в Джейрах. Продвижению этого района, его превращению в туристическую мекку Северного Кавказа власти уделяют большое внимание. Недавно даже в присутствии Президента РФ говорили о привлечении туристов сюда. Много внимания уделяет нынешняя власть РИ экстремальному туризму, но то, что испытали мы, думаю, превзошло бы ожидания самых продвинутых экстремалов.
Дело в том, что у Ингушетии есть, как бы это помягче сказать, некоторая специфика. Поясню, что имею в виду. Делая выпуск «Наших лиц», посвященный Горной Ингушетии, я все лето работала в горах. Мы базировались в Армхи, и постоянно, с одинаковой примерно частотой встречала, прогуливаясь по периметру курорта, пограничников (в нескольких десятках километров – граница с Грузией). Но и на иностранцев натыкалась, которые нет-нет, да и рискнут, приедут полюбоваться ингушскими башнями.
За месяцы, да что там - за годы работы в северокавказском регионе, и меня, и мою машину пограничники изучили основательно. Мы постоянно обменивались новостями и шутками во время вынужденных остановок возле них. И вот приближаюсь уже в который раз к пограничному посту, который находится при въезде в Джейрах. А перед ним стоит небольшой щит, на котором есть надпись о въезде в пограничную зону (см фото). Надо проявить максимум внимания, чтобы прочесть написанное. На ходу, даже при небольшой скорости движения сделать это крайне трудно: белые убористые буквы на синем фоне читаются исключительно плохо. Но даже если удастся прочесть, то возникает масса вопросов: с какого именно места начинается эта самая зона, въезд (проход), как пишут, - по документам, удостоверяющим личность, пропускам. Ни шлагбаумов, ни обозначительных линий – нет, поэтому в раздумьях оказываешься: она, эта пограничная зона, уже началась, или какие-то еще будут «подсказки»? – это раз. А чуть дальше на дороге находится пост. Пропуска-то, видимо, там выписывают (додумываю за пограничников). И вообще - удостоверение личности и пропуск каким образом должны присутствовать? Или оба документа должны быть? А вообще как? Позвольте, где разъяснения? Не щиту же все эти вопросы транслировать?!
Но в нашем случае – щиту! Неужели трудно позаботиться о комфорте людей и дать полную информацию четко и доступно? – этот вопрос теперь мне кажется риторическим. А у поста я увидела знакомые все лица. И я первой задала вопрос, как Гене проехать в составе нашей группы? Мило улыбаясь, знакомый пограничник (или сотрудник органов?) на посту по имени Сергей, сказал, что мой паспорт не нужен, так как меня и мою машину знают как облупленную. А Генкин взял, открыл и засиял: на его лице (которое очень хочется назвать более конкретно) появилась улыбка авгура. В глазах зажегся азартный блеск, как у шакала, почуявшего запах добычи. Мне бы насторожиться и приготовиться к удару, но я, не сразу распознала подвох, выполнила его просьбу, произнесенную елейным тоном - проехать за ворота и встать на парковке рядом с постом.
Паспорт Гены остался у силовика. Наивная, я думала, что он «решает наш вопрос» - консультируется с начальством, как получить доступ в Джейрах человеку, имеющему разрешение на работу в РФ и приехавшему в составе рабочей группы давно известного и популярного в Ингушетии проекта. А на самом деле… Я увидела, что Сережа остервенело фотографирует каждую страницу паспорта нашего фотографа. Но и тогда еще у меня не было страшных подозрений. В Джейрахе нас и наш журнал ждали друзья, и я предупредила их о заминке. Они - легкие на подъем, несмотря на солидный статус и огромный авторитет, выпорхнули из дома и радостно выдвинулись к посту. Пока мы обнимались, болтали о своем и близком, листали свежий выпуск и перегружали журналы, а Гена отщелкивал кадры дружеского позитива, к посту подъехал автомобиль. Приехал за Геной. Как выяснилось позже, изучавший его документы Сергей доложил, что произошло - ни больше, ни меньше, - а нарушение границы. "Попытка проникновения".
«Проникновенного» Гену подозвали люди в форме, заставили сесть в машину и повезли в горы. Я рванула за ним на своей машине, на полной скорости. Приехали в селение Эзми, что выше Джейраха и уперлись в огромную (практически глухую) стену. По ее верху – ряд колючей проволоки, завернутый пружиной. Один в один – тюрьма! Но если классический тюремный дворик «украшает» обычно мрачное и страшное здание казарменного типа, то тут были видны роскошные строения из красного кирпича, окна которых поблескивали новеньким пластиком. Свой мир за неприступным забором. В него я и попробовала попасть. Начала стучаться и звонить в дверь посреди этой зловещей стены. Вышел холеный молодой военный. Невозмутимый и вежливый. Выслушал меня и мои оценки происходящего - подлость, провокация, беспредел. Мускулы не дрогнули, видимо, привычный товарищ. Сказал, что именно он здесь старший и не пустит меня к задержанному «нарушителю».
В животе разливался холод, меня трясло от страха, именно от этой киборгской, нечеловечской, невозмутимости. Дальнейший ход событий казался очевидным и совершенно трагическим. Именно таким и был он у многих героев моих публикаций. Подробности и детали услышанного от очевидцев вспомнились одномоментно, я представила, ЧТО могут сделать в застенках Ингушетии с Геной.
Я кричала, что хочу видеть своего фотографа, что меня, по логике вещей, должны опрашивать вместе с ним. Что мне стыдно за действия людей, которые вместо того чтобы защищать национальную безопасность России за наши же, между прочим, налоги, позорят страну. Они борются с «правонарушителями», которых им привозят прямо к посту на машине! Правонарушения находят на ровном месте, в шаговой доступности с местом работы и с комфортом – согласитесь, это что-то новенькое в работе силовиков, которых мы кормим за готовность действовать в условиях, близких к боевым, за борьбу с преступниками, которые посягают на государственную безопасность страны. А эти, как гаишники, ей Богу: в кустах ведут охоту. Не предупреждают нарушения, а подлавливают в специально устроенные ловушки?!
Генку не выпускали около трех (!) часов. Я металась, как безумная, вдоль забора. О хорошем не думала, не могла. Кричала, плакала и чувствовала себя абсолютно беспомощной и беззащитной. Когда страх за парня зашкалил, я стала звонить в консульство Украины, журналистам и всем знакомым. Мои крики и активность, видимо, подействовали. «Старший» вышел и потребовал мои документы. Я предъявила ему все, которые были: паспорт, права, сведения, даже свой вес сообщила...
Начинались сумерки, и, казалось, что последние надежды на ясность с задержанием улетучиваются. И мое ощущение беды, как оказалось, было верным. У Гены тем временем снимали отпечатки пальцев, аккуратно вынуждали признаться, что он приехал с намерениями навредить. Он объяснял, как снимал, зачем и кого, предлагал посмотреть сделанные кадры, но это никому не надо было. Ему не верили, видимо, нужны были другие показания. Наверное, если бы ему было что (хоть малую толику) скрывать, то они бы сделали из него резидента.
Я потеряла счет времени и последние нервы, когда Гену опять посадили в машину и стали депортировать (!) все к тому же невнятному щиту с надписью о погранзоне. Выписали административный штраф на 500 рублей. Три часа убитого времени, сорванный рабочий день и штрафная пятисотка! – только мне кажется, что все произошедшее лишено не только логики, но и адекватности?
Когда мы выезжали, Сергей с гордым видом бдил на посту. Я остановила машину. Я давно в журналистике, но в душе - все та же училка. Не могу спокойно пройти мимо подловато нашкодивших детей. Подошла к нему и спросила: неужели нельзя было развернуть нас прямо здесь и сразу, пусть даже без объяснений? Ведь это он заставил нас, по сути, пересечь пограничную зону, превратив Генку в правонарушителя. Нужна была провокация в обмен на 500 рублей в бюджет и галочку в отчете? Каюсь, не сдержалась: с комментарием: «Подавись», швырнула в его сторону пятисотку и высказала свое мнение как есть: вот так за народные налоги ну очень «бдительные ответственные товарищи» позорят страну.
Я с высоты своего опыта понимаю, что эти люди, наверное, о значимости мечтают. Она им вроде как положена по должности. Тем более, что служба-работа идет в шикарных декорациях (я о природе, прежде всего, о качественном питании и др.). Курортные условия в 30-ти км от границы с Грузией. Но вот ведь в чем загвоздка: пропускной режим меняется, становится более лояльным. Если раньше в Джейрах по пропускам проезжали даже жители РИ, то теперь спокойно пропускают всех граждан РФ. И это совершенно цивилизованный путь, на который, как я думала, мы встали. Ан нет! Нам врагов подавай? Видимость бурной деятельности для отчета по поиску лазутчиков и правонарушений нужна? Очень подозреваю, что и план по этим показателям имеется, а как иначе? Ну не признавать же свою бесполезность за государственный счет…
У Генки мама – русская, но паспорт у него страны, которая с недавних пор с Россией в напряженных отношениях. И когда я включаю телевизор, то иногда кажется, что нас отчаянно хотят рассорить. Но у меня папа родился на Украине, и никто не заставит меня плохо относиться к его родине. Каждое лето нас с сестрой отправляли к его родным в Харьковскую область. И это были отличные каникулы. Мы набирались сил, здоровья, подзаряжались от добросердечности родственников и их соседей. Это было счастье – парное молоко, украинские песни, открытое радушие, запахи многотравья украинских полей, аромат ухоженных садов. А сколько отличных книг было прочитано на украинских каникулах! Я обязана многим душевным приобретениям этому удивительному краю, который был частью моей родины, страны, которой уже нет. Увы, нет. А сейчас я хочу мира, и какой нормальный человек его не хочет?! И это мне сегодня очень стыдно перед Геной, вся вина которого лишь в том, что он украинец?
… Когда он сказал, что профессионалы госбезопасности засомневались и в подлинности моих документов из-за того, что я выгляжу моложе своих лет, то у меня возникло приятное удивление. А может они не такие уж и плохие эти парни? – мелькнуло чисто женское. Парни развеяли мои сомнения! Через день после этого «тюремного ужаса» раздался телефонный звонок и меня вкрадчиво пригласили для разговора в Управление ФСБ в Магасе. Предупредили, что если появится материал о том что произошло, то на меня передадут дело в Следственный комитет "за дискредитацию органов". Я с этой формулировкой сразу согласилась: дискредитировали себя органы по полной программе! Поиски черной кошки в комнате, где ее нет, - занятие не для слабонервных. Только для профессионалов высочайшего уровня! Вот только осадок от этой работы остается с невероятно смердящим шлейфом. Все оказалось в порядке в итоге, документы – подлинные, работа – в достатке, фактура – роскошная. А возвращаться не тянет!
P.S. В этой истории меня ждало и еще одно неприятное открытие. Уже внимательно читая выданный Гене протокол, ужаснулась сделанному открытию: Эзми (селение прямо над Джейрахом) входит в состав городского округа Владикавказ РСО. Исконно ингушский населенный пункт тихо и подленько отдали? И, как показала моя история, территориальное деление на высшем уровне проходит по живому, спускаясь ниже, на житейский уровень?
